За десять с половиной лет Антон Чехов был самым частым гостем в клубе. И именно на чеховских встречах члены клуба традиционно скрещивали шпаги и ломали копья наибольшее количество раз. На первый взгляд парадокс. Постараемся разобраться..
Конечно Чехов революционер в прозе, но революционер мягкий, деликатный, убаюкивающий. Играющий читателю свои тексты на скрипке пронзительно и сжато.. Без морализаторства, проповедничества, сладкоголосой лести. Не взывающий на баррикады, в «светлое завтра». В России конца ХIX это вызвало переполох. Признавая яркие литературные способности в авторе, критика буквально требовала от «мастера культуры» определиться «с кем он», прояснить идейное направление, проявить «гражданскую зрелость» с учетом (вечного у нас) исторического момента, определить общую идею. Чехов упрямо и свободно гнул свою линию, демонстрируя литературным тузам-доброхотам не по годам зрелое самостояние в текстах и мыслях. Его позиция: «Художник должен подмечать жизнь, стремиться к жизненной правде и ставить вопросы перед читателем, но не решать их за него». И это сын и внук крепостных..
Скучная история, обсуждаемая в клубе, выходит в печать в 1889 году. Учитывая, что толстовский Иван Ильич вышел тремя годами ранее, связь между повестями представляется вполне очевидной. В этом же году от чахотки умирает брат Антона Николай, да и у самого него появляется кровохаркание, говорящее дипломированному врачу о многом и скором..
Чеховский шестидесяти двух летний профессор соткан из казалось бы одних достоинств. Жизненные достижения его впечатляют и вызывают уважение. Однако, сам профессор, заболевая и чувствуя дуновение смерти, оглядывается назад и понимает, что все его заслуги вторичны по отношению к чему-то главному, чего он лишен. Он понимает, что лишен общей идеи, бога живого человека.
Ниже несколько слов Томаса Манна:
» Но если уж приводить примеры и хвалить, то непременно следует назвать «Скучную историю», рассказ, которым я дорожу у Чехова больше всего; это совершенно необыкновенная, чарующая вещь, во всей литературе не сыскать ничего похожего на нее, – такая она печальная и странная. Эта история, именующая себя «скучной», а на самом деле потрясающая, удивительна своим глубочайшим проникновением в психологию старости, тем, что она вложена в уста старика молодым человеком, которому не было еще и тридцати лет. Ее герой, ученый с мировым именем и генеральским чином, «его превосходительство», в своих излияниях то и дело величает себя: «мое превосходительство», желая сказать этим: «подумаешь, важность какая!» Ибо, хотя он и стоит куда как высоко на иерархической лестнице, он не утратил способности к критике и самокритике, не оскудел духовно настолько, чтобы не видеть всю смехотворность своей славы и того почтения, которое ему оказывают, и не отчаяться в глубинах своей души, обнаружив, что в его жизни, при всех его заслугах, не было духовного центра, «общей идеи», что по существу он прожил бессмысленную жизнь, жизнь пропащего человека…
Жизненная правда, к которой прежде всего обязан стремиться писатель, обесценивает идеи и мнения: она по природе своей иронична, и это часто приводит к тому, что писателя, который превыше всего ценит истину, упрекают в беспринципности, равнодушии к добру и злу, отсутствии идей и идеалов. Чехов протестовал против такого рода упреков: он доверяет читателю, пусть тот сам восполнит отсутствующие в рассказе скрытые, «субъективные», то есть касающиеся авторского отношения к описываемому, элементы, сам догадается о том, какую моральную позицию занимает автор. Откуда же тогда его «боязнь», неприятие своей славы, опасение, что он талантливо обманывает своих читателей, поскольку у него нет ответа на важнейшие вопросы? Откуда эта пугающая способность забираться в душу отчаявшегося старца, сознающего, что в его жизни не было «общей идеи», «без которой вообще ничего нет», и на вопрос растерявшейся девушки: «Что мне делать?» – отвечающего: «По совести: не знаю»..»
Скучная история в клубе воспринята была довольно глубоко и живо. В целом главный герой повести вызвал участливое, сочувственное отношение, но вместе с тем, профессору иногда доставалось и крепко «на орехи». Искушенные в литературных баталиях члены клуба рассматривали его жизнь сквозь свою жизненную призму и от того на вечере прозвучало несколько довольно оригинальных версий, не проработанных официальной критикой чеховского времени.
Наследие Чехова живо, актуально и свободно по-прежнему. И живо потому, что его «по совести не знаю» — открытый вопрос-ответ на все времена, подводящий нас- читателей к СВОБОДНОМУ выбору. И сколь бы не были различны наши ответы, – в самом наличии этого выбора есть глубинное уважение к человеку.
Впрочем, эта мысль также – всего лишь один из ответов на вопрошание чеховской героини и автор этих строк допускает за своими одноклубниками иные точки зрения..
