Проза Бунина – поэзия. Сам Бунин – последний классик и непревзойденный стилист, взращенный русским языком, культурой и природой. Эстет и поэт во всем, он воспринимает и схватывает мир и отдельные его феномены в целостности и гармонии. Человек порядка и лада, он органически не приемлет хаоса, разрухи, революции..
 Окаянные дни – стоят в литературном наследии Ивана Бунина особняком. До сих пор можно спорить о жанре этого произведения, но намного важнее другое, эта книга – самая жесткая, бескомпромиссная критика событий 17-20х годов во всей русской литературе, включая литературу белого зарубежья. Безжалостное неприятие ужаса революции, физиологическое отвращение автора к звериному нутру строителей «новой жизни», отсутствие полутонов делают Окаянные дни самым антиреволюционным произведением отечественной литературы.

 В самом названии есть некий ключ. Как некогда Каин восстал на своего брата и совершил убийство его, так одна часть народа под прикрытием громких слов убивает и грабит другую. Эстет Бунин видит зверино-каторжный оскал зараженного революцией народа и для него этого достаточно, чтобы провозгласить ее абсолютным злом. Автор – русский барин, трезво мыслящий человек не может принять путь к «золотому завтра» через насилие, оскотинивание человека и разрушение устоев прежнего, дорогого ему мира. С каким глубоким сожалением он сокрушается о потере его России, России непонятой и неоцененной с ее мощью, сложностью, богатством, счастьем..
 Утверждать, что Бунин не знает или ненавидит русский народ — значит не понимать его. Но народ Бунина – в обязательном порядке встроен в иерархию традиционной жизни, занят трудом, своим домом, землей. Народ же, «вышедший из берегов», насилием, грабежами и часто бессмысленными убийствами утверждающий «советскую власть», в бунинской системе координат приравнен к зверю, с которым по определению невозможны компромиссы и сотрудничество. Такой народ в «Днях» получает отрезвляющий ушат ледяной воды и коллективную пощечину:
  «Москву украшают. Непередаваемое впечатление — какой цинизм, какое < … > издевательство над этим скотом — русским народом! Это этот–то народ, дикарь, свинья грязная, кровавая, ленивая, презираемая ныне всем миром, будет праздновать интернационалистический праздник!»
и еще 
  «Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, иные прямо сахалинские. Римляне ставили на лица своих каторжников клейма: „Cave furem“. На эти лица ничего не надо ставить, — и без всякого клейма все видно».
 
 Однако, в это же время, другой русский гений – Александр Блок, наблюдая за тем же «революционным» народом с его криминально-блатной личиной, ставит совсем иной вывод, призывая читателя «наслаждаться музыкой революции», ее разгулом и шалостями, видя и слыша в ней религиозно-апостольский шаг и второе пришествие..
 Кто прав, кто ошибается каждый пусть определяет самостоятельно, однако согласимся, что трезвая, ненавидящая оптика реалиста Бунина по сравнению с камерой обскура символиста Блока куда зрячее. Да и «Буревестник» Горький, накликав революцию на свою страну, в конце концов ужаснулся подлинно революционному лику гегемона, часто дикому и садистскому. «Несвоевременные мысли» убеждают нас как раз в правильности бунинского подхода.

 На встрече 6 октября проводилась параллель с трагическими днями сегодняшними, где в прямом смысле брат пошел против брата. Клуб отметил бесспорное бунинское мастерство, стиль, трезвомыслие. Но, вместе с этим, в адрес его звучали вполне обоснованные обвинения в предвзятости, эстетской брезгливости, барственной отчужденности. Прозвучал вопрос: «Будь Бунин в России в наши дни, как бы он охарактеризовал их и главных действующих лиц»? И, думается, ответ был бы по-бунински безжалостным и трезвым.