6 сентября 2018 года «СЖ» открыл новый осенний сезон. Одноклубники отдохнули за лето и истосковались по интеллектуальным разговорам и спорам, присущим клубу. Как напоминание о прошедшем лете на столе красовались душистые, ароматные яблоки, вырощенные на даче одним из нас. Тема, вынесенная на обсуждение сегодня – роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». 
 Произведение В.Гроссмана имеет непростую судьбу. Впрочем, как и сам автор. Журнал «Знамя», куда были переданы на публикацию рукописи романа, не решается публиковать произведение. Зато, сознательный Главред передает их в компетентные органы и вскоре министр Госбезобасности по согласованию с первыми лицами страны распоряжается провести обыски на квартире Гроссмана, целью которых должно стать полное изъятие всех экземпляров рукописей романа. Гроссман пишет письмо Хрущеву и через некоторое время происходит его «легендарная» встреча с М.Сусловым, которому принадлежат следующие слова:
 — Никто не утверждает, что описанное вами ложь, что этого не было или не могло быть. НО, ТАКОГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!!! Такая правда советскому человеку не нужна. Возможно, ваш роман и опубликуют когда-нибудь . Но не ранее, чем через лет двести – триста.

 События романа разворачиваются на фоне Сталинградской битвы. Кадровые военные, заключенные фашистских лагерей, политруки разных калибров, ученые и их жены – всего в романе порядка ста шестидесяти героев и действующих лиц. И все они мечтают о победе. Впервые в советской литературе главным героем становится интеллигент (к тому же — еврейского происхождения) – физик Штрум. Этот внешне невзрачный человек, мучимый внутренними противоречиями, находит в себе силы бороться с номенклатурой института ради торжества истины. Физика, как наука не может быть русской, еврейской, буржуазной, как кому-бы не хотелось. Превозмогая свою «хлипкую мотыльковую субтильность», Штрум идет до конца в одном случае и малодушно предает себя и невинных людей в другом, подписывая коллективное обращение. В жизни и судьбе Штрума читается трагизм жизни и судьбы автора. 
 
 Роман обсуждался живо, обсудить было что. Сравнивались тоталитарные системы, обсуждалась роль и вклад комиссаров и их генезис со времен революции и до войны. Касались еврейского вопроса — за столом присутствовали участники, которые были свидетелями травли еврейского населения в сталинское время. Все участники отметили произведение, как гениальное творение русской литературы ХХ века. Но все же, по мнению большинства, политическая ангажированность автора повлияла на снижение его художественного уровня. Некоторые моменты, такие как встреча старого большевика Мостовского и философа-гестаповца Лисса выглядели неестественно, натянуто. И конечно говорили об Управдоме Грекове и его островке свободы –доме 61 в океане тоталитаризма. В том-то все и дело, что очевидная на первый взгляд концепция «свой – чужой», где «чужие» воюют против «своих» в случае с Грековым не работает. Для комиссара Крымова, этот свободолюбивый, не приемлющий вранья офицер — герой является не только «чужим», но даже и врагом, опасным врагом. И в то же время коминтерновец Крымов искренне жалеет «своих» немцев, среди которых наверняка есть рабочие-интернационалисты. Греков геройски гибнет под ударом фашистской артиллерии, но сознательный Крымов пишет докладное письмо и «раскрывает глаза» командованию на геройства Грекова. После чего командование отменяет приказ о посмертном представлении Грекова к наградам. По иронии судьбы скоро и сам «мраморный» Греков становится «чужим» Советскому государству.
 И все же, главным героем романа является советский народ, объединенный общей судьбой. «На войне русский человек одевает на душу белую рубаху, и хотя потом он все равно может грешить, но умирает – точно святым»: — эти слова писателя и военного корреспондента Гроссмана объясняют его подлинное отношение к народу и солдатам.
Многие сцены из романа обладают столь мощным психологическим драматизмом, что гвоздями вбиваются в память прочитавших «Жизнь и судьба».
 Увы, но были на встрече и те, кто признал произведение, затянутым, неактуальным.
Четыре часа оживленных споров и дискуссий, несколько выпитых чайников чая, горящие глаза – это «Синий жираф»