Голод Гамсуна и безобразия Фабра в Эрмитаже.

 20 апреля клуб обсуждал книгу старого знакомого – Кнута Гамсуна «Голод». Творчество Гамсуна было широко известно и любимо в дореволюционной России, но в советский период истории книги его не издавались, а имя его было почти забыто. И лишь в связи с «перестройкой» норвежец обрел второе рождение на родине Толстого и Достоевского. Причины забвения Гамсуна в СССР – близость его к национал-социализму, принятие им идей третьего рейха. Правда, писатель все же нашел в себе силы одуматься и более того – открыто выступил с претензиями и требованиями в адрес Гитлера, за что впал в опалу.
  «Голод» — первая повесть Гамсуна, после которой имя автора стало широко известно читающей публике. История почти автобиографическая. В поисках себя, смысла жизни, ночлега и пропитания главный герой скитается по Христиании как во сне. Порывистость, экзальтация, жажда произвести впечатление на людей и желание вырасти самому в собственных глазах превращают молодого человека (кстати, мы так и не знаем его имя) в непредсказуемого, ранимого и малоприятного субъекта, ищущего оправдания своим неурядицам вне себя. Захлебывающийся в мещанском благополучии мир, как положено не понимает и не принимает непризнанного гения, отчего того все больше распирают гордыня и злость. Именно гордыня по мнению большинства участников встречи есть главное отталкивающее свойство героя. Даже тогда, когда он отдает нищим последние медяки, подлинным мотивом его поведения является собственное возвеличивание, а не помощь беднякам. В результате долгих скитаний свободолюбивый изгой зафрахтовывается на торговую шхуну юнгой и отбывает в плавание. Вопрос с физическим голодом решен, но духовным – вряд ли… 

  За столом сегодня долго звучали споры. Куда, к чему придет герой? Делались прогнозы. Многие сошлись в том, что в поисках опоры он вполне может оказаться в рядах нацистов, таких же как и он «сверхлюдей». Кстати, сравнивали его и с неким венским художником, чья творческая нереализованность и неспособность к систематической работе превратили его в главное чудовище прошлого века. Также звучали сравнения героя Голода и с русской интеллигенцией, ведь не нужно забывать, что именно среди интеллигентов Гамсун и его герой приобрели мгновенный, огромный успех. Все сошлись в том, что действительно есть ряд близких черт: неприятие мещанства, поиски смыслов и идей, постоянное становление характера и шарахание из огня в полымя. Звучали сравнения героя Голода с Раскольниковым, подпольным человеком. Интересно, что с творчеством Достоевского Гамсун познакомился уже после написания «Голода» и сразу же признал родство душ.  
  Была и другая тема встречи – судьба Эрмитажа и выставка Яна Фабра, недавно прошедшая в музее. Обсуждали статью председателя – «Не могу молчать» (См. ниже), с духом которой собравшиеся солидаризировались.
   Несколько выпитых чайников чая, горящие глаза – это «Синий жираф»  

 Председатель клуба – Гайдышев А. Г.

                                               Не могу молчать!
(статья Председателя Литературно-философского клуба «Синий жираф» к прошедшей в Эрмитаже выставке «Ян Фабр – рыцарь отчаяния, воин красоты».)

  Бесспорно Эрмитаж – сокровищница России, оазис культуры и традиций в океане техноцивиллизации. Для меня приход в Эрмитаж всегда был глотком кислорода, сверкой часов, визитом в вечность. Мир, человечество, ведомые политками и бизнесом могут идти куда угодно: эксперементировать с мультикультурализмом, возрождать православие или ежемесячно потреблять новомодные гадждеты. Спорить о правильности того или иного пути не будем. Я лишь обращаю внимание, что для жителей Ленинграда — Петербурга, «испорченных» европейской эстетикой и светским миросозерцанием, Эрмитаж всегда являлся главным храмом города – храмом мировой культуры — основной религии города. На том город стоял и выстаивал в самые тяжелые времена. Горожане любят и гордятся своим Эрмитажем. Вернее – гордились. Любовь осталась и сегодня, а вот, что касается гордости, то как-то , увы, не получается. И, более того, возникло новое чувство — чувство неловкости и даже стыда. Становится стыдно за Эрмитаж. Звучит неправдоподобно, но это так. Стыдно за главный музей страны, приютивший в своих стенах «Рыцаря отчаяния – воина красоты» — Яна Фабра. В рыцарстве, правда, уличить оного жителя Евросоюза не удалось, зато запашок от деятельности ремесленника-таксидермиста поселился отныне во многих залах музея. Первое, что хочется сделать после просмотра всего этого кошачье – собачьего кладбища – распахнуть окна, отдышаться, а затем, собрать мертвечину и с благодарностью отправить ее обратно на родину творца. Пусть там на родных музейных просторах Запада висят на крюках чучела и останки псов, кошек, птиц и иной живности вперемешку с человечьими черепами, пусть там «продвинутые» ценители искусства доказывают величие и культурологическую ценность указанных произведений. Мы же должны извлечь из выставки Фабра урок: Гадить в храмах культуры нельзя и если эта очевидная мысль в силу разных причин очевидна уже не всем, то не нужно стесняться об этом напоминать. Бывают обстоятельства, когда интеллигентское молчание – губительно. Молчать нельзя хотя бы потому, что идет борьба за ценности, умы наших детей.  Допускаю, что упомянутый Фабр даже может кого-нибудь заинтересовать, только хочется спросить: причем здесь Эрмитаж? Существует множество пространств, где такое «творчество» было бы более уместно. Правда господам из фонда Гугенхайма обычные залы и лофты не нужны, им подавай главный музей страны. Оно и понятно: если это прокатывает здесь, то пройдет везде. И Пиотровский конечно это понимает.  
  Поколение Пепси торжествует, на лицах любителей комиксов заинтересованное выражение:  «Черепа с крысами, да ротвейлеры на крюках в Эрмитаже, в царских покоях! Круто. Это вам не скучная мазня всяких Ван-Дейков, Рубенсов, да Брейгелей, это действительно прикольно. Интересно, хотел ли г-н Пиотровский этой „крутизны“, был ли свободен в своем выборе, понимал ли стратегические последствия своих «приколов»? Ведь речь идет уже не столько о «новаторе – таксидермисте» сколько о прецеденте.
  

  Вновь в городе революция, на этот раз – культурная, вновь штурмуют Зимний и гадят в императорских покоях, вновь интеллигенция малодушно разводит руками, мол, мы не мракобесы, мы за свободу самовыражения. Малодушно молчат патриот Мединский и либералообразный Швыдкой:  — «Так спокойнее, так точно не ошибемся, не получим по шапке. Мало ли что? И вроде „искусству“ покровительствуем». Так-то оно так, логика чиновников понятна, только вся эта история уж больно напоминает сказку Андерсена «Новое платье короля», в которой мошенники – портные, выудив деньги из королевской мошны, «сшили» платье, доступное исключительно взорам «интеллектуалов». Аналогия – напрашивается. Михаил Борисович Пиотровский и К.о. мастерски сшили «новое платье Эрмитажу», а кто его не видит или не принимает, тот отстал от моды или мракобес. Только и всего. Мне удалось побеседовать с несколькими смотрителями залов музея. Мнение единодушно: Ужас и безумие, но «им там» видней. А может виднее нам, тут, у себя дома? Автор этой статьи, например, с культурным умопомешательством «избранных знатоков» мириться не намерен, как впрочем и с выступлением «новомодной продвинутой» музыкальной группы в Храме Христа Спасителя. Название той группы, кстати, говорит само за себя.
 К расправе, охоте на ведьм призывать не буду. Взываю же к совести и долгу тех людей, кто призван быть хранителем и проводником нас — простых смертных в мир подлинной культуры и искусства, в мир вечности. И за этот мир стоит побороться!

Гайдышев А. Г.