Нагибин и его Бунташный Валаам.                                                                     

Двадцать шестого мая клуб продолжил обсуждение военной темы. Юрий Нагибин – «Бунташный остров». Жители Петербурга до сих пор вспоминают послевоенных инвалидов-фронтовиков на колясках и костылях. Их можно было видеть в городских дворах, магазинах, в транспорте. Но неожиданно калеки исчезают с ландшафта города, словно их и не было. О судьбах этих людей говорили шепотом, как бы стыдясь, строя догадки. Юрий Нагибин пишет целый цикл произведений, посвященных им.   
  Богояр, в котором угадывается остров Валаам  — место, где калеки нашли приют. Изолированные от большой земли, они теперь не могут травмировать своим обрубочным, кастрированным видом советский народ, призванный восстанавливать страну и строить коммунизм. Инвалиды доживают свой век на затерянном острове в Ладоге. Безрадостно, почти в забытии. Но оказывается и здесь они кому-то могут причинять неудобство. «Вражий голос» «клевещет» на Советское государство и государство, желая «решить проблему», хочет переместить инвалидов с глаз долой куда-нибудь подальше. И все это «для их же блага». Но здесь происходит страшное: инвалиды устраивают бунт. Страшный, калечный, без тормозов. Им терять нечего. Жизнь обрубка стоит немного, но в самих обрубках пробуждается дух, перед которым отступает система. И хотя государство не мытьем, так катанием достигает своей цели, калеки все же не побеждены. Нагибин пользуется реальной историей, написанной одним из несгибаемых защитников «бунташного острова». Повесть страшна и восхитительна одновременно. Страшна потому, что человек в отечестве нашем никогда не был и вряд ли будет целью. Это видно по инвалидам. Изолированные от «благодарного» общества ветераны доживают свой век как прокаженные в лепрозории. Но даже и в лепрозории государство продолжает экспериментировать над ними. Восхитительна же повесть по причине того, что даже самые обделенные, забытые и отчаявшиеся люди, люди без рук и ног продолжают оставаться людьми, способными на подвиг, жертву, поступок.
  Жирафы обсуждали Нагибина живо, с интересом, делясь своими воспоминаниями и впечатлениями. Повесть глубоко затронула почти всех. Обсуждали рассказ «Терпение», любовный треугольник, правдоподобность написанного.  Три часа оживленных дискуссий, горящие глаза, несколько выпитых чайников чая – это «Синий жираф».